«Недружественным странам» Запада (только в политическом, а не географическом смысле — под раздачу попала и вполне себе географически восточная Япония) отныне предписано платить за российский энергетический экспорт в российской же валюте. Казалось бы, нет причин рассматривать это решение как мощную геополитическую атаку на наших «партнеров». Какая им по большому счету разница, в чем платить Москве за товары, от которых они не могут отказаться: в евро, в рублях, в юанях или дирхамах ОАЭ?

Однако если в ходе нынешнего кризиса тебе что-то кажется, есть смысл подумать еще. Не буду вдаваться в экономические детали, но, чтобы платить России в рублях, странам Запада придется наступить на горло своим собственным санкциям — отказаться от важной части ранее введенных ими мер наказания Москвы.

Если этого не произойдет, то у России появится веский повод разыграть операцию «наказание злостного неплательщика»: отрубить Европе газ.

Логика подобных действий вполне понятна. Запад пытается экономически удушить Москву, используя те рычаги давления, которые есть в его распоряжении. Кремль пытается этому противодействовать, используя собственные козыри.

В 1939–1945 годах в Великобритании существовало специальное правительственное ведомство под названием министерство экономической войны. Формально сейчас конторы с подобным названием нет ни в одной стране мира. Но зато сама экономическая война захватывает все новые и новые территории. С прилавков российских магазинов она вот-вот переместится в дома европейских обывателей. Если называть вещи своими именами, то впервые в истории Россия в полной мере (нет, беру свои слова обратно — пока очень в неполной мере) задействует против Запада энергетическое оружие.

НАТО тем временем действует по своей собственной программе. Программе, в которой нет и намека на удовлетворение требований Москвы об отходе альянса «на позиции 1997 года». Вместо этого, по словам генерального секретаря НАТО Йенса Столтенберга, который все никак не перейдет на свою новую работу в Норвежский центральный банк, блок планирует «создание четырех новых боевых групп в восточной части альянса в Болгарии, Румынии, Венгрии и Словакии». Тревожно? На фоне того что предлагает Польша — ввести «миротворческие силы НАТО» на территорию Украины, — это просто чаепитие в яслях с конкурсом на лучшую куклу и игрой в пятнашки.

Помню, в детстве была пара моментов, когда я очень сильно боялся ядерной войны. Один раз это было после знаменитого шутливого высказывания тогдашнего президента США Рональда Рейгана в телевизионной студии (весельчак Ронни не знал, что его записывают) 11 августа 1984 года: «Мои соотечественники американцы, я рад сообщить вам сегодня, что подписал указ об объявлении России вне закона на вечные времена. Бомбардировка начнется через пять минут». В другой раз — после показа по советскому ТВ в 1987 году американского фильма «На следующей день» о последствиях ядерной конфронтации СССР и США из-за попыток ГДР выйти из зоны влияния Москвы. Но оба раза этот мой мандраж длился всего несколько дней и быстро сменялся другими эмоциями.

А вот сейчас страх, что «вот-вот что-то громыхнет уже совсем по-настоящему», поселился во мне, похоже, надолго. Иногда он затихает, иногда вспыхивает с новой силой. Да, инстинкт самосохранения и аналогичный моему страх ядерной катастрофы сохранился если не у всех, то у многих западных политиков. В частности, канцлер ФРГ Шольц твердо обещал наложить вето на польскую идею ввода «миротворцев НАТО» на Украину: «Разумеется, я слышу голоса тех, кто требует бесполетной зоны или миротворческих сил НАТО на Украине. Как бы тяжело это ни было, мы на это не пойдем». Отказавшись от своего традиционного курса на сохранение дружественных связей с Россией, Германия все равно продолжает играть роль «разумной части мозга НАТО».

Но вот какая «часть мозга» политических и военных лидеров в итоге перевесит? Чем дольше будет затягиваться самая острая фаза конфликта на Украине, тем сильнее будет размываться граница между тем, «что возможно и что невозможно». Например, западники не считают поставки оружия официальному Киеву «нарушением конвенции». В глазах России «нарушением конвенции» не является нанесение ударов по целям, которые представляют для нее военную угрозу. Должен ли я продолжать дальше раскручивать эту логическую цепочку?

Вынужден поэтому согласиться с «политическим диагнозом» Владимира Мединского. На кону сейчас действительно само существование России — а также само существование всего того мира, который окружает Россию. Возможно, кому-то от этой поправки стало чуть легче на душе. Мне — нет.

Автор  Михаил Ростовский МК