Инженер рассказывает о трудностях, связанных с раскопками и перемещением предметов старины, найденных на станции метро «Венизелос» в Салониках
К
Димитрис Коррес позирует на фоне отреставрированных древностей в метро Салоник. «Сегодня вы видите тот же перекрёсток, что и во времена Византии, на том же месте, точно такой же, каким он был найден при раскопках», — говорит он.
Когда я был ребёнком в 1960-х, одним из моих любимых персонажей Диснея был изобретатель Джайро Гироскоп, чей Маленький Помощник был маленьким похожим на человека роботом с лампочкой вместо головы. Джайро был героем, которого власти Дакбурга неизменно вызывали для решения проблемы, требующей изобретательного подхода.
Димитрис Коррес, инженер, ответственный за перемещение и перестановку предметов старины, обнаруженных во время раскопок на станции «Венизелос» в Салониках, очень похож на моего героя детства. Высокий, подтянутый, с пронзительными голубыми глазами, которые не перестают изучать и реагировать на происходящее вокруг. Постоянно находясь в движении и будучи бескомпромиссным в своих принципах, он всегда носит с собой шариковую ручку, которую может достать, чтобы записать какую-нибудь новую идею. Он заядлый альпинист и байкер и был одним из первых греков, попробовавших дельтапланеризм.
Он живёт в доме, который построил своими руками и оснастил десятками удивительных инженерных решений, таких как рычаг, открывающий люк, ведущий в его мастерскую в подвале. Не говоря уже об оригинальной модели автомобиля, которую он сконструировал и которая стоит в гараже.
Димитрис Коррес, 72 года, младший брат архитектора, реставратора Парфенона и члена Афинской академии Манолиса Корреса, начал работать над крупными проектами ещё студентом в 1970-х годах и в начале 1990-х стал специализироваться на перемещении крупных сооружений, таких как церкви, древние архитектурные элементы и памятники архитектуры.
Он также работал над строительством Олимпийского стадиона «ОAKA» в Афинах и над крышей, спроектированной Сантьяго Калатравой, а также над строительством Халкидского моста, соединяющего Эвию с материком, не говоря уже о десятках проектов за рубежом.
Почему станция Венизелосабыла такой сложной задачей?
«Одна из причин, по которой посетители так тронуты тем, что они видят сегодня, заключается в том, что напряжение, которое ощущали сотни людей, проведших тысячи часов в подземном пространстве, каким-то образом передаётся — я не знаю как, но это так».
Поскольку в игре было задействовано так много различных факторов, нам нужно было использовать множество разных методов одновременно, а также придумывать новые. Например, нам нужно было работать с мощеной улицей, на которой кто-то сотни лет назад построил стену. Это означало, что нужно было найти способ переместить стену, не повредив древнюю мостовую. Поэтому нужно было как-то ухватиться за стену с боков, используя зажимы и другие методы, чтобы поднять её и вытащить из ямы вертикально. Нам приходилось ежедневно сталкиваться с такими техническими проблемами, а также с бесчисленными организационными. Всё это было достигнуто благодаря буквально героическим усилиям моего партнёра Апостолоса Антонопулоса и нашей узкоспециализированной команды, а также поддержке подрядчика и Attiko Metro. Это была гонка со временем, интеллектуальный вызов и чрезвычайно напряжённая работа. Перед археологами стояла не менее сложная задача: им нужно было выкопать бесчисленное количество кубометров земли, чтобы найти все древние артефакты, провести все измерения и заполнить документацию. Археологи также находились на этом месте с утра до ночи.
В течение двух или трёх лет это место было переполнено людьми. И одна из причин, по которой посетители так тронуты тем, что они видят сегодня, заключается в том, что энергия, которую ощущали сотни людей, проведших тысячи часов в подземном пространстве, каким-то образом передаётся — я не знаю, как, но это так. В этом разница между предметом ручной работы или произведением искусства и изделием, произведённым промышленным способом: предмет ручной работы излучает энергию, вложенную в него человеком.
Помимо сотен квалифицированных рабочих и археологов, которые часами трудились в этом подвальном помещении, мы также должны признать, что проект никогда бы не был завершён без постоянного присутствия [министра культуры Лины] Мендони, которая неустанно трудилась вместе с сотрудниками Министерства культуры, решая сложные археологические и административные задачи.
Политическая полемика вокруг проекта, должно быть, значительно усилила эту напряженность.
Это произошло из-за того, что президент ассоциации археологов, работающих в Министерстве культуры, по сути, государственный служащий, является членом «Антарсии» [антисистемной левой партии] и увидела возможность прославиться за счёт древностей, что привело к ещё большим задержкам в процессе.
Кто мог захотеть отложить проект, которого жители Салоников так ждали?
Любой, кто решил затянуть это дело, чтобы правительство потерпело неудачу.
Теперь, когда проект завершён, причём так блестяще, кто-нибудь из этих людей вышел вперёд и сказал, что вы всё это время были правы?
Нет, но я слышал, что в интернете ходят всякие нелепые слухи, например, что мы привезли копии артефактов и прочую ерунду. Но важно то, что сегодня вы можете увидеть тот же перекрёсток, что и во времена Византии, на том же самом месте, где он был найден при раскопках.
Cтанция-музей “Венизелос” Фото ВиМ
Станция «Венизелос», как и музей Акрополя, — оба шедевра — вызвали «бурную реакцию», как выразился Мендони. Приходится удивляться такой распространённой недальновидности.
Такая реакция характерна не только для Греции, но и для всего мира. То же самое произошло с Эйфелевой башней и многими другими проектами по всему миру. Разница в том, что мы зашли слишком далеко. Но плюс в том, что после успеха со станцией «Венизелос» археологам и техническим экспертам стало проще искать оптимальные решения как для древностей, так и для проекта, а не просто останавливать работы.
Каково ваше мнение о том, как осуществляются крупные общественные проекты в Греции?
Я работал над многими проектами, которые были образцами эффективности, такими как Международный аэропорт Афин, Аттики Одос, Олимпийский стадион, крыша Калатравы и т. д. Исследования были безупречными, а финансирование — стабильным во всех этих случаях. С другой стороны, есть сотни более мелких — или даже крупномасштабных — проектов, которые буквально продвигаются со скоростью улитки, застряв в лабиринте хронических проблем: неоднозначная нормативно-правовая база, несовершенные тендеры, неудачные заявки, возражения, отсутствие пространственного планирования, проблемы с экспроприацией, недостаточные исследования, отсутствие подготовки, неподходящие подрядчики, сомнительные консультанты, парализованные государственные службы, недостаточное финансирование, общественное противодействие, археологические проблемы, экологические проблемы, акции активистов, политические манёвры, коррупция — и из-за этих огромных задержек они часто становятся жертвами стихийных бедствий. Это проклятые проекты! Метрополитен в Салониках относился к этой категории, что усугублялось серьёзными объективными трудностями, с которыми он столкнулся с самого начала. Поэтому неудивительно, что завершение проекта восприняли как чудо, словно великое проклятие наконец-то было снято.
Снимок масштабной операции по безопасному извлечению предметов старины, найденных во время раскопок для строительства станции «Венизелос». «Это была гонка со временем, интеллектуальный вызов и чрезвычайно напряжённая работа», — рассказывает Димитрис Коррес газете Kathimerini.
Беседовал Нотис Пападопулос