В 1847 году выходит книга Гоголя «Выбранные места из переписки с друзьями». Во-первых, книга показала публике Гоголя с неожиданной стороны, глубоко верующего, а во-вторых, наделала много шума, что расстраивало писателя, который считал, что его книгу понимали превратно. “Содержательно — это попытка проповедовать христианство современникам, причем современникам, весьма от веры далеким”, – считает доктор филологических наук Владимир Воропаев.
Уже тогда известный критик, Виссарион Белинский, прочитав «Выбранные места» написал рассерженное письмо, распространение которого в России было на тот момент невозможно, его тайно переписывали от руки. Кстати, именно за «недонесение о распространении преступного <…> письма литератора Белинского» Достоевского и приговорили к смерти в 1849 году, позднее заменив расстрел на каторгу.
«Я любил Вас со всей страстью…»Письмо Белинского начиналось с признания огромной степени своей рассерженности («Вы только отчасти правы, увидав в моей статье рассерженного человека»), Белинский с первых строк обвиняет Гоголя в оскорблении чувства истины, человеческого достоинства и в проповеди лжи и безнравственности в качестве добродетелей. В чем же заключались его обвинения?
Б. И. Лебедев. Белинский и Гоголь (1946) «Вы сгорите, как свечка, и других сожжете…»Гоголь ответил на это письмо. То, что было отправлено, имело небольшой объем, в письме Гоголь не касался прямых нападок критика на его книгу, и говорил о том, что они с Белинским оба «разбросались». Однако сохранилась черновая первая редакция этого письма, которая гораздо эмоциональнее, Гоголь буквально по пунктам защищает свою позицию, православие и обвиняет Белинского в его распаленности и рассерженности. При этом когда читаешь письма Белинского и Гоголя, и у того, и у другого прослеживается глубокое переживание за своего оппонента. Так, Гоголь сокрушается: «Зачем вам с вашей пылкою душою вдаваться в этот омут политический, в эти мутные события современности, среди которой и твердая осмотрительная многосторонность теряется? Как же с вашим односторонним, пылким, как порох, умом, уже вспыхивающим прежде, чем ещё успели узнать, что истина, как вам не потеряться? Вы сгорите, как свечка, и других сожжёте. О, как сердце моё ноет [в эту минуту за вас!] Что, если и я виноват, что, если и мои сочинения послужили вам к заблуждению?». Парадоксально, что письма из переписки Белинского с Гоголем можно пересчитать на пальцах одной руки. А какая острота полемики! К слову, между ними было много общего: они были почти сверстниками, оба не понаслышке знали о бедности и оба быстро «сгорели», оставив после себя колоссальный след, один – в литературе, другой – в общественной мысли. |
А вот ответ Гоголя
Письмо В. Г. Белинскому 10 августа 1847 г. (Гоголь)
Я не мог отвечать скоро на ваше письмо. Душа моя изнемогла, всё во мне потрясено, могу сказать, что не осталось чувствительных струн, которым не был<о> бы нанесено поражения еще прежде, чем получил я ваше письмо. Письмо ваше я прочел почти бесчувственно, но тем не менее был не в силах отвечать на него. Да и что мне отвечать? Бог весть, может быть, и в ваших словах есть часть правды. Скажу вам только, что я получил около пятидесяти разных писем по поводу моей книги: ни одно из них не похоже на другое, нет двух человек, согласных во мненьях об одном и том же предмете, что опровергает один, то утверждает другой. И между тем на всякой стороне есть равно благородные и умные люди. Покуда мне показалось только то непреложной истиной, что я не знаю вовсе России, что многое изменилось с тех пор, как я в ней не был, что мне нужно почти сызнова узнавать всё то, что ни есть в ней теперь. А вывод из всего этого вывел я для себя тот, что мне не следует выдавать в свет ничего, не только никаких живых образов, но даже и двух строк какого бы то ни было писанья, по тех пор, покуда, приехавши в Россию, не увижу многого своими собственными глазами и не пощупаю собственными руками. Вижу, что укорявшие меня в незнании многих вещей и несоображении многих сторон обнаружили передо мной собственное незнание многого и собственное несоображение многих сторон. Не все вопли услышаны, не все страданья взвешены. Мне кажется даже, что не всякий из нас понимает нынешнее время, в котором так явно проявляется дух построенья полнейшего, нежели когда-либо прежде: как бы то ни было, но всё выходит теперь внаружу, всякая вещь просит и ее принять в соображенье, старое и новое выходит на борьбу, и чуть только на одной стороне перельют и попадут в излишество, как в отпор тому переливают и на другой. Наступающий век есть век разумного сознания; не горячась, он взвешивает всё, приемля все стороны к сведенью, без чего не узнать разумной средины вещей. Он велит нам оглядывать многосторонним взглядом старца, а не показывать горячую прыткость рыцаря прошедших времен; мы ребенки перед этим веком. Поверьте мне, что и вы, и я виновны равномерно перед ним. И вы, и я перешли в излишество. Я, по крайней мере, сознаюсь в этом, но сознаетесь ли вы? Точно так же, как я упустил из виду современные дела и множество вещей, которые следовало сообразить, точно таким же образом упустили и вы; как я слишком усредоточился в себе, так вы слишком разбросались. Как мне нужно узнавать многое из того, что знаете вы и чего я не знаю, так и вам тоже следует узнать хотя часть того, что знаю я и чем вы напрасно пренебрегаете.
А покаместь помните прежде всего о вашем здоровьи. Оставьте на время современные вопросы. Вы потом возвратитесь к ним с бо́льшею свежестью, стало быть и с бо́льшею пользою как для себя, так и для них.
Желаю вам от всего сердца спокойствия душевного, первейшего блага, без которого нельзя действовать и поступать разумно ни на каком поприще.
Н. Гоголь.