Долгий и извилистый путь Фридриха Мерца к канцлерству Германии — это история прошлого и настоящего федеральной республики. Маринованный в решительно проевропейской, прозападной политике Христианско-демократического союза (ХДС) Гельмута Коля в 1990-х годах, он стал соруководителем его фракции в Бундестаге в 2000 году, прежде чем Ангела Меркель оттеснила его в сторону. Но откровенный консерватизм Мерца также явно перекликается с более жестким, более сомнительным и иногда более замкнутым настроением Германии середины 2020-х годов.
Это одна из причин, по которой ХДС набирает около 30%-34% голосов перед федеральными выборами 23 февраля. Результат выборов далеко не определен — сейчас нестабильные политические времена, и Мерц относительно неиспытан, — но его победа будет соответствовать более широкому немецкому духу времени.
Поймите это, и вы начнете понимать нюансы внешнеполитической философии Мерца, а также то, что победа ХДС будет означать для международной роли Германии. Это также проливает свет на самый важный вопрос: позволят ли результаты выборов ключевой стране Европы обеспечить больше лидерства в ближайшие годы, чем в последние годы.
Ныне распавшаяся коалиция «светофора» Германии — Социал-демократы Олафа Шольца (СДПГ), левоцентристские Зелёные и праволиберальные Свободные демократы (СвДП) — позиционировала европейские и немецкие интересы как тесно переплетающиеся, но часто действовала иначе. Будучи непредсказуемым игроком в Брюсселе, она часто воздерживалась или меняла своё мнение в последнюю минуту. Она откладывала принятие Европейским союзом санкций против России, рефлекторно отвергала доклад Марио Драги о конкурентоспособности единого рынка и выступала против пошлин на китайские электромобили. Отношения Берлина с Парижем и Варшавой ухудшились.
В других европейских столицах политики часто замечают, что Германия, похоже, пропала[1]. Страна, которая — при Коле и, в лучшие моменты, при Меркель — гребла по Европе через ее штормы, теперь, похоже, увлекается течением событий. Сможет ли Мерц изменить это, зависит от взаимодействия между тремя основными столпами его внешней политики — и взаимодополняемости и напряженности между ними.
***
Первая — это глубокая приверженность более интегрированной Европе. Мерц появился в эпоху Коля; в эпоху воссоединения Германии и Маастрихтского договора. Будучи членом Европейского парламента с 1989 по 1994 год, он заседал в Комитете по экономическим и валютным вопросам, который помог сформировать единый рынок. Мерц назвал Вольфганга Шойбле «самым близким другом и советником, который у меня когда-либо был в политике», и, похоже, на него особенно повлияла вера его наставника в Европу концентрических кругов, сосредоточенных вокруг Франции и Германии. В 2018 году Мерц повторил это мнение в призыве, написанном совместно с философом Юргеном Хабермасом, к европейской армии, «европейским, а не национальным условиям при установлении заработной платы и цен» и даже к европейской схеме страхования по безработице.
Сегодня Мерц призывает к большой перезагрузке отношений Германии с Францией и Польшей, упрекает европейцев в том, что они слишком полагаются на американскую поддержку Украины, и критикует Шольца за отказ предоставить Киеву крылатые ракеты Taurus. В том, что, вероятно, станет главной разделительной линией в предстоящей кампании, Мерц упрекнул потенциального Friedenskanzler , или «канцлера мира», словами: «Мир можно найти на любом кладбище. Это наша свобода, которую мы должны защищать» ( В данном случае Мерц использует аллюзию на немецкое слово, обозначающее кладбище.-friedenhoff (дословно -двор мира-ВиМ)
Этот европейский Мерц был наиболее заметен на мероприятии в Берлине с Энрико Леттой, бывшим премьер-министром Италии и автором смелого плана более глубокого единого рынка, на следующий день после президентских выборов в США. Когда реальность нового срока Дональда Трампа обосновалась в немецкой столице, немецкий консерватор и итальянский социал-демократ нашли далеко идущие точки соприкосновения в отношении необходимости интеграции европейских рынков энергетики, телекоммуникаций, обороны и капитала.
***
Вторым столпом доктрины Мерца является рыночно-либеральный атлантизм, который выходит за рамки « Westbindung », почти экзистенциально западной геополитической идентичности федеральной республики. У Мерца более глубокая личная связь с США и англосферой, чем у Конрада Аденауэра, Гельмута Коля или Меркель или Шойбле. После того, как Меркель отстранила его в начале 2000-х, он занялся трансатлантической деловой карьерой; возглавил немецкий совет управляющей компании Blackrock и был председателем Atlantik-Brücke , кампании за более тесные американо-германские отношения. Мерц также симпатизирует Соединенному Королевству, упрекая Меркель в том, что она не сделала достаточно, чтобы остановить Brexit. Он говорит по-английски почти без акцента.
Но реализм смягчает его эмоциональную связь с англоязычным миром. Мерц редко в Германии представляет переизбрание Трампа как оправдание трансатлантического взаимодействия: на мероприятии Letta он утверждал, что провалившееся соглашение о свободной торговле между ЕС и США (TTIP) помогло бы оградить экономику Европы от надвигающихся американских тарифов, и что ЕС не обязательно должен отвечать на них взаимностью. Но он также признает, что Джо Байден был последним традиционно атлантистским президентом Америки. Он публично утверждал, что «вчерашняя Европа» с ее «уверенностью, связанной с единоличным лидерством США», осталась в прошлом. И он признает, что трансатлантические отношения должны радикально измениться, чтобы выжить, с более сбалансированным бременем ответственности.
***
Такой европеизм (хотя и консервативный) и атлантизм (хотя и реалистичный) могут заставить Мерца казаться возвратом к Германии эпохи Коля. Но третий столп «мерцианизма» усложняет эту картину: будучи продуктом идеалистических 1990-х, он также является порождением более интроспективной и менее исключительной Германии 2020-х. Кандидат в канцлеры от ХДС по-своему склонен к столь же оборонительной и узкой концепции немецких национальных интересов, как и та, которая характеризовала политику Шольца в отношении Европы в ее наиболее ограниченном виде.
Мерц описал украинских беженцев в Германии как «социальных туристов» (хотя впоследствии извинился ). Что касается временного введения Берлином пограничного контроля, главной причины его нынешних плохих отношений с Варшавой, он хотел бы только, чтобы правительство Шольца действовало раньше. У него прохладные отношения с его товарищем по партии ХДС Урсулой фон дер Ляйен, поскольку он не соглашался с президентом Европейской комиссии по вопросам пакта ЕС о миграции и предоставлении убежища; по тарифам ЕС на китайские электромобили; и по его цели 2035 года прекратить продажу новых загрязняющих окружающую среду автомобилей.
Больше всего этот подход «Германия прежде всего» проявляется в стойком отказе Мерца поддержать меры, необходимые Европе для финансирования более суверенного будущего. Когда Драги опубликовал свой отчет о конкурентоспособности, кандидат в канцлеры от ХДС отверг общие заимствования как «долговую спираль», которую он «сделает все, чтобы предотвратить». Он ясно дал понять, что фонд восстановления пандемии Next Generation EU был исключением, а не основой для будущих общих заимствований для общих приоритетов, таких как оборона. Эти позиции поражают не своим расхождением с коалицией светофора Шольца, а своей преемственностью с ней.
***
Объедините эти три столпа — европеизм, атлантизм и «Германия прежде всего» — и общие контуры канцлерства Мерца станут ясны. Оно будет наиболее активным там, где эти три пересекаются; например, европейские инициативы по умиротворению Трампа в интересах немецкого бизнеса (особенно по ограничению американских пошлин).
Правительство Мерца будет избегать провозглашений европейской «автономии» и стремиться укрепить НАТО, одновременно призывая к большему европейскому лидерству в альянсе. Оно будет более надежным, чем его предшественник, в вопросах Украины и России; Мерц будет уверен в личной ассоциации себя с Бундесвером и немецкой обороной. Оно будет стремиться возродить место Германии в Европе, уделяя особое внимание Франции и Польше, а также странам Северной Европы и Балтии. Однако оно также будет возмущаться вложением серьезных немецких денег в эту европейскую перезагрузку. В отношении Китая оно будет разрываться между инстинктивной геополитической воинственностью и деловой склонностью подстраховывать немецкие ставки.
Рассмотрение доктрины Мерца как слияния этих трех столпов также подчеркивает некоторые внутренние противоречия. Если в годы Коля европеизм и атлантизм в основном хорошо сочетались друг с другом, то при втором сроке Трампа заявленное желание Мерца заключить немецкие «сделки» с новым президентом может вполне вступить в противоречие с любыми шойблерианскими поисками более прочного и единого европейского ядра.
Между тем конфликт между узкогерманским пониманием миссии Мерца и его европейским призванием выражается в его нежелании поддерживать более глубокую европейскую фискальную интеграцию или действительно общий миграционный режим. А в эпоху Трампа 2.0 также существуют противоречия между атлантистским столпом и «Германия прежде всего». Более националистические отделения ХДС в восточных землях, таких как Саксония, являются значительной частью базы Мерца и, как правило, относительно более скептически относятся к НАТО и союзу Германии с Америкой.
***
То, как будут развиваться эти противоречия, во многом зависит от деталей федеральных выборов в Германии. Одним из важных факторов является то, будет ли общая кампания, которая достигнет своего пика в первые недели новой администрации Трампа, благоприятствовать единой европейской позиции или двусторонним попыткам Германии добиться особых соглашений с новым президентом. Другой фактор касается результата. Чем лучше евроскептические , антинатовские маргинальные партии — крайне правая «Альтернатива для Германии» и левоконсервативный «Альянс Сары Вагенкнехт» — покажут себя на выборах, тем больше обязательств Мерца перед Европой и США будут подвергаться давлению, в том числе и внутри его собственной партии.
Другой важной переменной является влияние внутреннего круга советников Мерца. Ключевые имена, если он станет канцлером, могут включать Торстена Фрая (жесткий по отношению к миграции депутат ХДС, готовый управлять канцлерством), Якоба Шрота (начальника штаба Мерца и ярого атлантиста) и Даниэля Андре (советника по внешней политике, тесно связанного с бундесвером ) . Команда Мерца отражает его собственные инстинкты. Но особенно когда эти инстинкты находятся в напряжении, такие голоса могут определить, кто из них возьмет верх.
Однако самая большая переменная — это то, какая коалиция возникнет в результате выборов. Вероятно (на момент написания статьи), что ХДС/ХСС придется полагаться на коалицию с СДПГ и/или Зелёными. Последние несколько ближе к Мерцу по Украине, но дальше от него по климату и миграции. Однако важнее точного состава коалиции то, есть ли у неё видение и сплочённость, чтобы справиться с многочисленными вызовами Германии.
Старая модель страны «дешевая энергия из России, торговые заказы из Китая, безопасность из США» больше не работает. Правительство Шольца медленно, судорожно оттесняло Германию от нее, слишком часто пренебрегая необходимыми европейскими решениями. Но новое президентство Трампа значительно увеличивает срочность. Будет ли у какой-либо коалиции под руководством Мерца внутренняя и внешняя политическая свобода действовать соответствующим образом, будет иметь решающее значение. Также будет иметь значение, будет ли она рассматривать Европу скорее как препятствие для этих действий или как инструмент для них.
Авторы:Джереми Клифф , редакторский директор, старший научный сотрудник ECFR Яна Пульерин , руководитель ECFR в Берлине, старший научный сотрудник по вопросам политики