Таким образом, речь идет об универсальном явлении, которое никем до сих пор не исследовалось. Ни политические деятели, ни религиозные лидеры еще не определили, где проходит та тонкая линия, которая разделят область дел религии и государства. Если говорить о христианах, то вопрос должен был быть раз и навсегда разрешен тем ответом, который Иисус, мир да пребудет с ним, дал фарисеям:
Тогда говорит им: итак, отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу. (От Матфея, 22:2-1)
Эти слова исполнены самой глубокой мудрости. Все, что следовало сказать, было сказано.
Религия и государственность являются всего лишь двумя из многих колес, на которых движется общественный поезд. В принципе, совершенно не важно, идет ли речь о двух, четырех или восьми колесах, пока они вращаются в одном на¬правлении и действуют воедино с другими. Здесь не может быть речи о взаимном конфликте или противодействии.
В полном согласии с прежними божественными учениями Священный Коран далее разрабатывает эту тему, разделяя сферу действия всех составных сил общественной жизни. Было бы, однако, упрощением, если бы человек сделал вывод, что религия и государство вообще не имеют точек соприкосновения. Они, действительно, не перекрывают одна другое, разве только в области духовного сотрудничества. Ни религия, ни государство не имеют духовной монополии.
Например, большая часть нравственных учений любой религии становится составной частью законодательства в любом государстве мира. В некоторых странах она может составлять небольшую часть законов, в других – относительно большую их часть. Предписанные наказания могут быть суровыми или умеренными, однако, религиозное осуждение множества наказуемых преступлений всегда остается в силе, даже если и не выносится на поверхность законодательства. Если люди, принадлежащие к различным религиозным общинам, и не всегда согласны со многими секулярными законами, они весьма редко вступают в противостояние с государством по таким вопросам.
Сказанное в равной мере относится не только к мусульманам и христианам, но и ко всем верующим в мире. Конечно, чисто-индусские законы МАНУСМАРТИ совершенно противоречат секулярному правлению политических правительств Индии. При всем том люди, как представляется, вполне способны жить в состоянии компромисса.
Если бы религиозные законы были всерьез выдвинуты против многих политических систем в разных странах, мир безо всякого сомнения пожал бы кровавую бойню. К счастью для людей, этого не происходит.
Если говорить об Исламе, в нем не должно существовать подобной дилеммы, потому что основополагающим и непререкаемым принципом Ислама в сказанном отношении является принцип абсолютной справедливости. Этот принцип остается центральным и фундаментальным для всех форм правления, которые притязают на то, что являются по духу Исламскими.
Увы! этот самый главный принцип осознания Исламского понятия о государственности крайне недостаточно, если вообще, понимается Исламскими политическими мыслителя-ми. Они неспособны провести черту между применением общих законов к преступлениям, универсальным по природе и потому не имеющими религиозного значения, и такими преступлениями, которые имеют специфическое отношение к определенным религиозным установлениям. Но в последнем случае только приверженцы данной религии могут преследоваться за эти преступления.
Эти две категории не имеют однозначных, черно-белых определений. Существует довольно значительная серая сфера, где обыкновенные преступления могут иметь религиозное или нравственное содержание, одновременно являясь преступлениями против норм человечности. Например, воровство является преступлением различной степени тяжести и влечет за собой разные наказания. Сходным образом, есть деяния убийства, распитие спиртных напитков или общественных беспорядков, которые частично или совершенно запрещаются различными религиями. В некоторых религиях за эти преступления предписываются специфические наказания.
Тогда встает вопрос, как должно относиться к подобным преступлениям государство? Встает и другой вопрос: предлагает ли Ислам точно сформулированный образ действий, приемлемый и для мусульманского, и для не-мусульманского правительства? Если мы имеем в Исламе точное определение мусульманского правительства, мы столкнемся и с другим крайне важным вопросом: имеет ли государство, полагающее себя связанным определенными религиозными наставлениями, право применять законы этой религии ко всем своим гражданам, независимо от того, принадлежат ли они к лону данной религии?
У религии есть обязанность привлекать внимание законодательной власти к нравственным аспектам. Однако совершенно необязательно, чтобы все законодательство оказалось под юрисдикцией религии.
Ведь иначе, при наличии такого большого числа различных подходов между одной сектой и другой, или, между одной и другой религией, мы не пожнем ничего, кроме тотального замешательства и торжества анархии. Возьмите, к примеру, наказание за спиртные напитки. Хотя распитие спиртного и запрещено Священным Кораном, в нем нет особенно предписанного наказания за эти деяния. В этом случае ссылаются на различные предания, которые оспариваются разными школами мусульманского права. В одном регионе или одной стране наказание примет один вид, в’ другой стране – совершенно другой вид. Невежество относительно данного закона будет процветать. То, что мы сказали в отношении Ислама, является законным и в отношении других религий. Талмудистский закон явился бы в государстве совершенно неприменимым. То же верно и в отношении христианства.
Приверженец одной какой-то религии может соблюдать ее наставления даже при секулярных законах. Он может придерживаться истины без того, чтобы государство вмешивалось в его право говорить истину. Он может соблюдать свои молитвы и совершать обряды богослужения и без введения государством специального закона, разрешающего ему это.
На этот вопрос можно взглянуть и под другим интересным углом. Если Ислам действительно соглашается с наличием правительства Шариата в странах, где большинство населения – мусульмане, тогда, согласно тому же принципу абсолютной справедливости, Ислам должен уступить это право другим правительствам в странах, где большинство исповедует другую религию. Поэтому в соседней стране, Индии, Пакистан должен будет согласиться с введением индуистских законов для всех граждан Индии. Если это произойдет, то настанет воистину самый трагический день для более чем ста миллионов мусульман Индии, которые утратят в ней все право на достойное существование. Опять же, если бы Индия управлялась законами Манусмарти, кто смел бы упрекать Израиль, если он стал бы судить своих граждан, и иудеев , и “язычников”, по закону Талмуда? Если бы это произошло, жизнь предстала бы мизерной не только для арабских граждан Израиля, но и для самих иудеев.
Однако это понятие о разных религиозных государствах в разных странах было бы законным с точки зрения Ислама только тогда, если бы он настаивал, чтобы в странах с мусульманским большинством законы Шариата были бы введены для всех граждан путем принуждения. Это опять-таки создало бы всеобщую парадоксальную ситуацию, поскольку, с од-ной стороны, во имя абсолютной справедливости всем государствам было бы предоставлено право принуждать всех своих граждан жить по законам религии большинства. С другой стороны, всякое деяние представителей религиозных меньшинств рассматривалось бы по суровым законам религии, в которую они не веруют. Это противоречило бы любому проявлению абсолютной справедливости.
Эту дилемму никогда не пытались понять и разрешить глашатаи Исламского закона в так называемых мусульманских странах. Согласно моему пониманию Исламских учений, все государства должны управляться на основе одного и того же принципа абсолютной справедливости, и если это так, всякое государство становится Исламским государством. В свете этих доводов и того основополагающего Коранического утверждения, что в религии не должно быть принуждения, религия не должна обладать определяющей законодательной властью в политических делах государства.
Четвёртый Халиф Обетованного Мессии и Имама Махди Хазрат Мирза Тахир Ахмад, да пребудет с ним милость Всевышнего Аллаха.