Попробую написать об унитарианском универсализме общо, не нагружая повествование фамилиями, датами и цифрами
К XIX-му веку унитарианство перестало быть строго религиозным символом чистого монотеизма, каким было изначально, и стало восприниматься в общественном сознании как символ борьбы за свободу вероисповедания как таковую. Условная “унитарианская церковь” не имела чёткой привязки к конкретной религиозной организации: иными словами, фактическая церковь не совпадала с формальными “юридическими лицами” и “хозяйствующими субъектами”. Условного “унитарианина” можно было обнаружить не только в формальной структуре, собственно, унитариан или универсалистов, но и в Церкви Англии, в Пресвитерианской Церкви и даже у католиков.
Мэйнстримовые церкви были решительно не согласны мириться с таким положением дел. Общегосударственные законы, налагавшие на унитариан санкции за сам факт и публичного и частного исповедания, дополнялись этой социографией: унитариане воспринимались как инородный элемент и часто сравнивались с “болезнью” и “заразой”, от которой требуется “лечение”.
Для мэйнстримовых церквей сложность заключалась в простом, если так можно выразиться, “чиноприёме в унитарианство”: не нужно было специально миропомазываться или тем более перекрещиваться, не нужно было даже публично объявлять о своём вероисповедании — достаточно было просто начать себя таковым “чувствовать”, так себя самоидентифицировать и таковым себя считать, ассоциируя себя с унитарианской общностью. Такого рода “обращение” не требовало абсолютно никаких усилий.
В XIX веке к унитарианству стали всё чаще присоединяться не из-за, собственно, веры (хотя формальное исповедание провозглашалось и в частной переписке, и в собраниях, а иногда и публично), а именно потому, что “унитарианин” стало синонимом “гонимый”, а “быть унитарианином” означало бросить вызов и ограничивающим свободу вероисповедания законам государства, и строгим позициям церквей, считавших, что государственный механизм принуждения должен работать на установление этих самых мэйнстримовых вероучительный доктрин, стоящих на столпах крайнего радикального паулинизма и никейского исповедания. После Наполеоновских Войн даже католики и кальвинисты были готовы терпеть друг друга, но только не унитариан, против которых в отдельных державах сохранялись строгие формы наказания вплоть до смертной казни.
Выбор идентификации “унитарианина” был приемлемым для тех, кто был чужд атеизма, придерживаться официальной церковной доктрины также не хотел и не мог при этом без общинной жизни в самом широком смысле: социального взаимодействия, инфраструктуры, и, наконец, совместного пения и совместных трапез и застолий. Даже в относительно развитом XIX веке далеко немногие могли себе позволить полностью индивидуальную жизнь, многим требовалась община.
Итак, условно можно обозначить два тренда: древнее “теологическое унитарианство”, стоящее на библейских и теологических основаниях, и “гуманитарное унитарианство”, для которого богословские основания хоть и имели остаточную значимость, но отошли на второй план по сравнению с борьбой за свободу вероисповедания как таковую.
Большие изменения в унитарианстве произошли в период от Гражданской Войны в США до окончания Первой Мировой Войны. В то время “гуманитарное унитарианство” превалировало по численности везде, а в церковном менеджменте появилось условное “унитарианство прагматичное”, сконцентрировавшееся уже только исключительно на управлении активами и церковным имуществом.
Унитарианство стало трансформироваться. В Англии и США целые унитарианские общины переименовывались в “этические общества” и прекращали быть общественными организациями вообще. Около трети всех унитариан покинула церковь и ушла в позитивистский атеизм. Еще около трети унитариан увлеклись спиритизмом и френологией и разбрелись по разным оккультным и политическим клубам. Оставшаяся треть неуклонно теряла численность, что категорически не устраивало “прагматичных унитариан” из церковного менеджмента, не согласных платить за простой пустых церковных зданий и терять сборы от десятины и пожертвований.
История унитариан изначально начиналась как строго догматический спор и отрицание догмата о троице. Позже, развитие церкви привело к её максимально возможной секуляризации и гуманитаризации или, выражаясь языком русской религиозной философии, “обмирщению”. Параллельно с унитарианством существовали общины “универсалистов. “Универсализм” — это ничего иное, как учение о всеобщем спасении и отрицание вечного наказания в аду в той или иной форме. По-гречески такое учение известно под названием “апокатастасис”. В древности это учение исповедовали, например, Ориген и Григорий Нисский, а в раннем Средневековье — Иоанн Итал. Универсализм же Позднего Средневековья и Нового Времени возродился сначала как реакция на жесткие действия католической инквизиции, а затем уже и как реакция на “партикулярную” сотериологию кальвинизма. В соответствии с “партикулярной” сотериологией, Иисус умер только за избранный остаток и этот остаток был предызбран ко спасению ещё до начала времен и до сотворения мира. Все прочие люди, соответственно, заведомо осуждены на вечный ад. Протестантская трудовая этика, таким образом, происходила из невротического “удостоверения в спасенности”: лихорадочный поиск успеха в чем-нибудь был видимым знаком подтверждения этой самой предызбранности. Теолог Якоб Арминий занял позицию прямо противоположную кальвинистской: Иисус Христос стал жертвой вообще за всех людей, а не только за избранный остаток, соответственно, каждому достаточно только уверовать и “жить по совести”, чего достаточно для наследования спасения. Универсалисты пошли ещё дальше: не нужно даже действия веры и неважно, как именно верует человек; Всемогущий Бог уже всех спас, так как является Любящим Отцом и не хочет, чтобы кто-то погиб. Универсалисты, как можно понять, не вписывались ни в католическое, ни в протестантское учение о спасении и были изгнаны из всех стран Европы, сначала бежав в Нидерланды и уже оттуда — в США, в которых свобода вероисповедания действовала ещё до объявления независимости.
Весь XIX век у универсалистов происходят те же самые процессы, что у унитариан: начинает серьезно превалировать гуманитарный элемент.
В 1961 году церковные менеджменты унитариан и универсалитстов принимают решение образовать единую Ассоцицацию Унитариан-Универсалистов на унитарных началах со значительной фактической автономией общин. С тех пор последовательно отменяются все религиозные и догматические требования так, что Ассоциация становится “зонтичной” организацией для разных общин и вероисповеданий.
Например, сейчас в США Ассоциация Унитариан-Универсалистов является крупнейшей религиозной организацией по количеству языческих общин, в составе Унитариан Универсалистов появляются клубы Атеистов Унитариан Универсалистов, Этические Клубы, общины Мусульман Унитариан Универсалистов и т.д.
Всё это приводит к прекращению оттока членов, к заполнению церквей и преодолению “кассового разрыва”, уже, было, наметившегося в 50-е гг. XX-го века.
В составе ассоциации остались и, собственно, христианские общины, стоящие на либеральных и прогрессивно-реформистских принципах. По иронии судьбы, в некоторых штатах “унитариан-универсалистов тринитариев” сейчас больше, чем, собственно, “унитариан универсалистов унитариан”. В основном, это реформисты-прогрессисты, покинувшие консервативные церкви по разным основаниям: пресловутый кальвинистский детерминизм, гендерная политика и др.
Среди унитариан-универсалистов можно встретить вообще всё что угодно: унитариан-универсалистов бахаи (не связанных с официальными структурами веры бахаи), униатариан-универсалистов буддистов, унитариан-универсалистов индуистов, скандинавских язычников и т.д. В этой структуре даже есть общины унитариан-универсалистов виккан.
Де-юре, менеджмент обеих церквей совершенно легально унаследовал все актив, всю землю, счета и здания.
Все описанные выше процессы я не считаю “плохими” ни объективно, ни субъективно. Сложилось, как сложилось и, пожалуй, это лучшее, что могло произойти с этой организованной религией.
Тем не менее, далеко не всех унитариан и далеко не всех универсалистов устроил такой подход и в наши дни создаются общины “библейских унитариан”, “библейских универсалистов” и “библейских унитариан-универсалистов” — тех, кто хотел бы сохранить библейские основания вероучения и для кого принципиально важной остаётся именно теологическая составляющая. Это вовсе не значит, что условные, “библейские” УУ предают анафеме или проклинают “лберальных” УУ. Наоборот, всё делается в духе братской любви и взаимного уважения.
Традиционная унитарианская доктрина учит, что все люди — дети Бога, и что в каждом человеке есть Божественный Образ. Поклонение иконам не имеет смысла потому, что ни один рукотворный образ не может превзойти нерукотворное творение Великого Художника.
Да, библейские унитариане и либеральные унитариане-универсалисты сейчас идут разными путями.
Это прекрасно!