Многие греки помнят речи на английском языке, пересыпанные словами и фразами греческого происхождения, произнесенные экономистом и политиком Ксенофонтом Золотасом в конце 1950—х годов.
Золотас был директором Банка Греции, когда выступал перед аудиторией на конференции Международного банка реконструкции и развития в 1959 году.
Он произнес две речи на английском языке, используя почти все греческие слова, чтобы подчеркнуть богатство греческого языка и тот факт, что бесчисленные греческие слова обогащают английский.
Греческий остается языком, который значительно обогащает международный научный дискурс; больше, чем какой-либо другой, это язык, который развил, сформировал и выразил начало большинства научных теорий, философских мыслей и литературы на большинстве современных языков западного мира.
Англо-греческая речь Золотаса, произнесенная 2 октября 1959 года. мы приводим ее в английском оригинале и русском переводе с объяснением наиболее «непереводимых» греческих слов и понятий
Kyrie,
It is Zeus’ anathema on our epoch and the heresy of our economic method and policies that we should agonize the Skylla of nomismatic plethora and the Charybdis of economic anaemia.
It is not my idiosyncracy to be ironic or sarcastic but my diagnosis would be that politicians are rather cryptoplethorists. Although they emphatically stigmatize nomismatic plethora, they energize it through their tactics and practices. Our policies should be based more on economic and less on political criteria. Our gnomon has to be a metron between economic strategic and philanthropic scopes.
In an epoch characterized by monopolies, oligopolies, monopolistic antagonism and polymorphous inelasticities, our policies have to be more orthological, but this should not be metamorphosed into plethorophobia, which is endemic among academic economists.
Nomismatic symmetry should not antagonize economic acme. A greater harmonization between the practices of the economic and nomismatic archons is basic.
Parallel to this we have to synchronize and harmonize more and more our economic and nomismatic policies panethnically. These scopes are more practicable now, when the prognostics of the political end economic barometer are halcyonic.
The history of our didimus organization on this sphere has been didactic and their gnostic practices will always be a tonic to the polyonymous and idiomorphous ethnical economies. The genesis of the programmed organization will dynamize these policies.
Therefore, I sympathize, although not without criticism one or two themes with the apostles and the hierarchy of our organs in their zeal to program orthodox economic and nomismatic policies.
I apologize for having tyranized you with my Hellenic phraseology. In my epilogue I emphasize my eulogy to the philoxenous aytochtons of this cosmopolitan metropolis and my encomium to you Kyrie, the stenographers.
Кирие, (Господа)
Это анафема Зевса нашей эпохе и ересь наших экономических методов и политики в том, что мы должны мучиться между Сциллой номисматического (монетарного, денежного) изобилия и Харибдой экономической анемии.
Не в моих правилах быть ироничным или саркастичным, но мой диагноз был бы таков, что политики скорее криптоплетористы (люди скрывающие от общества реальные свои планы и мотивацию. Неологизм самого Золотоса). Хотя они решительно клеймят позором номисматическое (денежное наличное) изобилие, они подпитывают его своей тактикой и практикой. Наша политика должна основываться в большей степени на экономических и в меньшей степени на политических критериях. Наш гномон (античное средство определение времени по тени от солнечного луча) должен быть метрономом (измерителем) между экономическими стратегическими и филантропическими целями.
В эпоху, характеризующуюся монополиями, олигополиями, монополистическим антагонизмом и полиморфной неэластичностью, наша политика должна быть более ортологической (определенной четкими нормами действия), но это не должно превращаться в плетофобию (неприязнь к политике и политикам), которая широко распространена среди академических экономистов.
Номисматическая симметрия не должна противоречить экономическому совершенству. Большая гармонизация между практиками экономических и монетаристских авторитетов является основополагающей.
Параллельно с этим мы должны все больше синхронизировать и гармонизировать нашу экономическую и номистическую (монетаристскую) политику в панэтническом (международном) плане. Эти рамки более практичны сейчас, когда прогнозы политического и экономического барометра благоприятны.
История нашей организации didimus в этой сфере была дидактической (наставнической), и ее исследовательские практики всегда будут тонизирующим средством для полионимичных ( имеющих несколько направлений развития) и идиоморфных 9стремление к сохранению самостоятельности) этнических экономик. Генезис запрограммированной организации придаст динамизм этой политике.
Поэтому я сочувствую, хотя и не без критики, одной или двум темам апостолов (сотрудников) и руководства наших органов( фиансовых структур) в их рвении программировать ортодоксальную экономическую и номисматическую политику.
Я прошу прощения за то, что тиранизировал вас своей эллинской фразеологией. В своем эпилоге я подчеркиваю свою хвалебную речь филоксеновым айтохтонам (гостеприимным, хлебосольным жителям) этого космополитического мегаполиса и мою похвалу вам, кирие, стенографисткам.
Родившийся в Афинах 26 апреля 1904 года, Золотас изучал экономику в Афинском университете, а позже учился в Лейпцигском университете в Германии и Парижском университете во Франции
Золотас был директором Банка Греции в 1944-1945, 1955-1967 годах (когда он ушел в отставку в знак протеста против режима) и 1974-1981 годах. Он опубликовал много работ на греческие и международные экономические темы. Он был кейнсианцем и активно вращался в социалистических кругах вместе со своим близким другом, профессором Ангелосом Ангелопулосом.
Золотас умер 10 июня 2004 года в почтенном возрасте 100 лет. Он похоронен на Первом Афинском кладбище.