Парламент Беларуси одобрил законопроект о смертной казни за покушение на теракт. Почему об этом молчит церковь и как режим Лукашенко подчинил себе БПЦ, рассуждает в своей колонке для DW теолог Наталля Василевич.
Специально для рубрики “Беларусь.Перспективы“ Наталля Василевич написала колонку о том, почему руководство Белорусской Православной Церкви не осуждает расширение закона о смертной казни и войну в Украине. Обсудить ее мнение и поделиться своим можно под соответствующим постом в Telegram-канале “DW Беларусь“.
3 мая в Минске открыли памятник митрополиту Минскому Филарету. На открытии присутствовал и Лукашенко, который заявил, что митрополит Филарет был его “духовным наставником и хорошим другом”.
Насколько действительно велико было влияние “духовного наставника”, можно увидеть из недавнего развития событий: 4 мая верхняя палата парламента Беларуси – Совет Республики – одобрила законопроект, который позволяет приговаривать к смертной казни при покушении на акт терроризма. Нижняя палата парламента приняла этот проект 27 апреля. Закон вступит в силу после того, как его подпишет Лукашенко.
Противник смертной казни
В то же время, митрополит Филарет вошел в новейшую белорусскую историю как оппонент смертной казни. Он утверждал: “Мы, христиане, не можем оправдывать смертную казнь, ибо это грех убийства”. В целом лояльный режиму Лукашенко, митрополит Филарет в вопросе оценки смертной казни не только с ним расходился, но и находил смелость открыто заявлять об этом. Он также обращался к властям с ходатайствами об осужденных на смертную казнь.
Наталля Василевич
Так, в 1995 году, когда Лукашенко еще не успел установить свою диктатуру и в стране существовал реальный принцип разделения властей и независимость судов, митрополит Филарет обратился к Верховному суду Республики Беларусь с ходатайством о замене смертной казни на другой вид наказания в отношении Игоря Копытина, приговоренного к высшей мере Витебским областным судом. Президиум Верховного суда заменил Копытину смертную казнь на максимально возможный тогда срок заключения – 15 лет лишения свободы, после отбытия которого Копытин вышел на свободу и начал новую жизнь в своем родном городе Витебске.
И хотя Копытин отрицает всякое влияние церкви на его дело, сам митрополит Филарет в своей статье “Тезисы о смертной казни”, которая в полном объеме существует только в его архивах, утверждает, что именно его ходатайство сыграло роль для спасения Копытина от смертной казни.
Смертная казнь как квинтэссенция права на насилие
“Жизнь любого человека принадлежит его Творцу, Богу. Не мы, грешные люди даровали бытие человеку, – не нам и лишать человека существования,” – писал митрополит Филарет. “Всемогущий Бог, Властитель мира, великих солнц и маленьких сердец” – так поется в белорусском национальном гимне “Магутны Божа”, который стал одним из основных саундтреков белорусского мирного протеста и с которым режим начал настоящую войну.
Как и любой диктаторский режим, режим Лукашенко сопротивляется идее о том, что жизнь человека принадлежит Богу. Такая идея имеет не только богословское измерение внутри церкви, она также функционирует и в политическом поле. Она подрывает основания режима, стремящегося к абсолютной власти, построенной на насилии, поскольку выводит жизнь человека из сферы компетенции власти.
Рубрика “Беларусь. Перспективы” дает возможность белорусам высказать свое мнение на сайте DW
А само существование смертной казни как квинтэссенция права на насилие, наоборот, является для диктаторского режима одной из основных экзистенциальных опор – ведь не зря на референдуме 1996 года вопрос о новой конституции, по которой президент узурпировал власть в стране, и вопрос о сохранении смертной казни шли в сцепке – смертная казнь становилась экзистенциальным обоснованием для политической власти Лукашенко как суверена.
Кроме власти над жизнью, диктатуре нужна власть над правом – и не только возможность принимать и менять правовые нормы – конституцию и любые законы, даже пренебрегая самими принципами правового государства.
Как объяснял немецкий политический теолог Карл Шмитт, суверен может не только задавать правопорядок, но и делать исключения из общей нормы и тем самым выходить за пределы правопорядка, – этот принцип Лукашенко сам для себя сформулировал как “иногда не до законов – надо принять жесткие меры, чтобы остановить” .
БПЦ на службе Лукашенко
У церковных лидеров прошлого были моральные “красные линии”. Митрополит Филарет, сохраняя лояльность, не мог смолчать в вопросе смертной казни. Его преемник митрополит Павел в условиях острой фазы политического кризиса в августе 2020 года, также сохраняя лояльность, критически высказался против пыток и насилия по отношению к мирным гражданам со стороны силовиков, – и сразу же перестал быть руководителем Белорусской православной церкви.
Таких “красных линий” у современного руководства БПЦ нет. Количество политических заключенных и политических эмигрантов растет с каждым днем. Но руководство БПЦ предпочитает этого не замечать. С территории Беларуси летят ракеты по гражданским объектам в Украине; епископы, священники и верующие Украинской православной церкви обращаются к своим единоверцам в Беларуси за солидарностью – но руководство БПЦ остается глухо к их мольбам.
Власти преследуют даже за молитву – за молитву именно у Минской иконы Богородицы, к которой сегодня в окружении телохранителей и в сопровождении митрополита Вениамина подходил Лукашенко, четверо православных матерей были задержаны 3 марта.
В этом смысле, открытие памятнику митрополиту Филарету имеет и символическое значение. В таком “духовном наставнике и друге” нуждается сейчас режим Лукашенко, такой видит сегодня церковь в белорусском обществе – молчаливым бронзовым изваянием.
Автор: Наталля Василевич, теолог, политолог, специалист по конституционному праву, модератор группы “Христианское видение” Координационного совета.
Комментарий выражает личное мнение автора. Оно может не совпадать с мнением редакции и Deutsche Welle в целом.
Фото:Минск, Свято-духов кафедральный собор,где установлен памятник митрополиту Филарету