Светские режимы доминировали в мусульманском мире в 1970-х годах. Исламская революция 1979 года в Иране стала одновременно симптомом и пусковым механизмом новой тенденции – легальной исламизации.
Сегодня страны с мусульманским большинством находятся на очередном критическом этапе, поскольку новая секуляристская тенденция набирает обороты. И, как показывают недавние протесты, Иран снова является символом перемен. Эти протесты имеют глубокие социальные корни. Полуреспубликанская теократия Ирана создала наименее религиозное общество в мусульманском мире, о чем свидетельствует опрос, проведенный Gamaan.org в июне 2020 года.
Секуляризм семидесятых годов прошлого века не смог создать демократию в мусульманском мире, и нынешняя тенденция не изменится, если секуляристы не изменят свое авторитарное отношение. Будут ли они действительно придерживаться демократического плюрализма, остается неопределенным. Что несомненно, так это то, что продвижение исламского права, или шариата, в качестве государственного закона обострило проблему авторитаризма во многих странах.
Из 50 существующих сегодня мусульманских стран три пятых либо имеют конституции, ссылающиеся на шариат как на единственный правовой источник, либо смешанные системы, сочетающие как шариатские, так и светские законы.
Все эти страны авторитарны. Они следуют положениям исламского уголовного права, таким как наказание за вероотступничество и богохульство, и исламского семейного права, отдающего предпочтение мужчинам перед женщинами в вопросах брака, развода и наследования.
Остальные две пятых мусульманских стран имеют конституции, демонстрирующие различную степень светскости. У них нет законов об отступничестве/богохульстве, и они менее дискриминационны по отношению к женщинам. Тем не менее, только шесть из этих светских государств являются выборными демократиями.
Следовательно, светская конституция необходима, но недостаточна для демократизации. От Ирана до Турции исламисты пришли к власти, критикуя светских автократов. Тем не менее, их исламские программы теперь кажутся еще более авторитарными, особенно когда они пропагандируют шариат.
Шариат: закон улемов
Напряженность между шариатом и демократией проистекает из доминирующего метода исламского права, который определяет ислам как набор правовых норм, полностью регулирующих жизнь мусульман. Сформулированный ученым девятого века, этот метод определяет источники исламского права как четыре: Коран, хадисы (записи слов и действий пророка Мухаммеда), консенсус (иджма) исламских ученых и рассуждения по аналогии (кияс). Все суннитские юридические школы придерживаются этого метода, как и мусульмане-шииты, за исключением нескольких деталей.
Хадисы играют жизненно важную роль в доминирующем исламском правовом методе, поскольку они затрагивают широкий круг тем, о которых Коран умалчивает. Для большинства суннитов две основные книги хадисов,аль- Бухари и Муслима, являются каноническими, и их записи воспринимаются как слова Пророка, как если бы он говорил сегодня. Основываясь на тысячах хадисов, исламские ученые – улемы – подготовили большое количество юридических заключений (фетв), которые затрагивают все сферы жизни, несмотря на отсутствие достаточного опыта в таких областях, как политика, экономика, наука и искусство.
Поскольку Коран и хадисы открыты для толкования, важнейшим критерием доминирующего метода исламского права является консенсус улемов. Как только улемы достигают консенсуса по конкретной правовой норме, изменить ее становится практически невозможно. То есть, шариат подразумевает закон улемов, а не Бога.
Четвертый критерий, рассуждение по аналогии, ограничивает роль разума проведением аналогий. Рационализм или эмпирическое наблюдение не принимаются во внимание. Эти два критерия консенсуса и аналогического рассуждения приводят к иерархическому и буквалистскому формированию исламского права.
Союз улемов с государством
Иерархическая власть улемов и буквализм делают шариат несовместимым с демократией. В условиях демократии законы создаются в результате участия населения с учетом меняющихся потребностей людей. Однако, согласно доминирующему исламскому правовому методу, закон разрабатывается группой мужчин – улемами – на основе их понимания религиозных текстов. При формировании шариата нет места участию населения.
Начиная с одиннадцатого века, только один фактор – принудительная власть государства – был способен оспорить притязания улемов на монополию законотворчества. Это сочетание религиозной власти улемов и меча султана – вот что породило двойственность шариата и султанского закона (канун) от истории до настоящего времени. Эти взаимные отношения также создали союз между улемами и государством. В результате применение шариата отличается от страны к стране в зависимости от специфических характеристик этого союза.
В Саудовской Аравии шариат поддерживается союзом между ваххабитскими улемами и саудовской династией, хотя наследный принц Мухаммед бен Салман в настоящее время пытается перестроить альянс, чтобы дать больше власти государству. После Исламской революции 1979 года Иран стал исключением. Там улемы получили не только законодательную и судебную, но и исполнительную власть. Она была основана на идее аятоллы Рухоллы Хомейни о «правлении богослова-правоведа» (велаят-и факих). Недавно возобновившийся захват талибами Афганистана показал, что такая система, при которой улемы говорят «государство-это мы», возможна даже в стране с суннитским большинством.
Возможен ли новый законный метод?
Принимая во внимание сильную связь между доминирующим методом шариата и авторитаризмом, у мусульманских стран есть два варианта демократизации. Одним из них была бы полная юридическая секуляризация, исключающая шариат из учебников истории, за исключением правил, касающихся поклонения (молитв, поста, раздачи милостыни и паломничества). Другим вариантом было бы разработать новые методы исламского права, основанные на рационализме и эмпирических наблюдениях.
Есть две причины для оптимизма в отношении потенциальных новых методов. Во-первых, разнообразные методы исламского права уже существовали между восьмым и одиннадцатым веками, когда мусульмане создали научную и экономическую “золотую эру”. Метод Абу Ханифы (ум. 767), например, поощрял вынесение юридических решений, основанных на рациональном подходе. Однако после одиннадцатого века союз улемов и государства последовательно отдавал предпочтение методу Шафии (ум. в 820 году) с его акцентом на Коран, хадисы, консенсус улемов и рассуждения по аналогии. Нет никаких причин, по которым ранняя исламская история не могла бы вдохновить на новые методы сегодня.
Еще одна причина для оптимизма заключается в том, что в Коране или хадисах нет ничего, что узаконивало бы союз улемов с государством или способствовало бы их консенсусу. Некоторые улемы используют единственную фразу в Коране (4:49) «ули’л-амр» («те, у кого есть власть»), чтобы оправдать союз улемов и государства, несмотря на то, что этот стих не относится ни к улемам, ни к правителям. Они также используют хадис «Моя община никогда не согласится с ошибкой», чтобы подчеркнуть консенсус улемов, однако хадис относится к мусульманской общине в целом, а не к улемам.
В демократических странах законы принимаются путем участия населения и общественного обсуждения. Новые исламские правовые методы, которые охватывают рационализм и эмпиризм, могут стать частью демократических дискуссий. Если мусульманским обществам не удастся разработать такие новые правовые методы, демократизация будет возможна только через полную юридическую секуляризацию – тем самым отправляя шариат в учебники истории. Еще неизвестно, какой путь решат избрать иранцы и другие мусульманские общества.
Автор- Ахмет Т. Куру – профессор политологии и директор Центра исламских и арабских исследований Государственного университета Сан-Диего, автор книги “Ислам, авторитаризм и отсталость: глобальное и историческое сравнение” (Издательство Кембриджского университета).