На днях патриарх Кирилл — как всегда, категорично — заявил: «Русского национализма в природе не существует, это каждый знает!» После чего провластные медиа начали рассуждать, что-де главный поп под «национализмом» имел в виду чуть ли не «русский фашизм», которого нет и быть не может, хотя национализм в форме патриотизма и любви к России вполне допустим.
А я напомню, что Владимир Путин называл себя и Дмитрия Медведева «русскими националистами в хорошем смысле [слова]». Национальный вопрос снова приобрел известную актуальность, и хочется порассуждать, может ли существовать русский национализм и насколько он «хорош».
В русском национализме — да простят меня либералы всех мастей! — сегодня нет ничего плохого. Скорее наоборот. В истории «эпоха национализмов» практически совпадает с эпохой Просвещения; именно требования приоритета национального над сословным и конфессиональным формировали современную Европу.
Только организовавшись в централизованные национальные государства, европейские державы начали колониальную экспансию: заморские территории захватывали и Испания, и Франция, и Велибритания, и Германия — но не Арагон, не Аквитания, не Шотландия и не Пруссия. Национальный характер европейских государств обусловил и их способность пусть и болезненно, но расстаться с империями — у идентичности был четкий «рубеж обороны»: чужое можно и уступить, но своего отдавать нельзя. Наконец, именно национальные государства смогли создать устойчивые объединения типа Европейского союза, будучи уверенными в своей внутренней прочности.
Конечно, шовинизм и нацизм суть страшные проявления национализма, но подчеркну, что в той же Европе они проявились исключительно там, где национальные государства возникли в XIX–XX веках — как поздний ресентимент.
Российский случай выглядит совершенно иным.
Я писал много раз о том, что наша страна оказалась единственной, которая начала строительство империи, не будучи национальным государством. Казань и Астрахань, Сибирское ханство и даже земли народа саха завоевала не Россия, а Московия — та, которая позднее «объединила» «русские» земли, подчинив Новгород и Киев. Эта историческая особенность привела к тому, что в России — сложившейся к середине XVII века — имперская идентичность стала главной. И не нужно перекладывать ответственность за это на монголов, чьим влиянием, судя по всему, мы готовы объяснять наши проблемы и еще через тысячу лет!
Именно отсутствие русского национального государства и породило те продолжающиеся уже более ста лет имперские конвульсии, в которых ради сохранения территории сначала переименовали страны в «безличный» Советский Союз, а сейчас применяют сугубо фашистские практики во имя «восстановления единства — как территориального, так и нравственного — русского мира».
Такая динамика представляется мне исторически неизбежной: Россия, не имея национального «контура», насыщается не развитием, а экспансией — и, как это ни парадоксально, преодолеть этот тренд можно только… созданием русского национального государства. Уважающего права соседей как таких же национальных государств — а не «осколков исторической России».
Попытка такой трансформации была предпринята в начале 1990-х годов, когда российские власти (да и население) с пониманием (если не с радостью) отнеслись к отсоединению братских республик Средней Азии и Закавказья. Превращение России в реально фукционирующую федерацию — с вероятной утратой абсолютно «неперевариваемых» регионов типа Чечни (и не только) — открывало путь к нормальной гражданской нации, занятой собственным развитием и безопасной для соседей.
Однако имперскость, свойственная «демократам» 1990-х, которые могли только врать о желательности обретения национальными республиками в составе России любого суверенитета, сколько они смогут проглотить, не оставила шанса на нормальное развитие. Ну, а верные ученики этих вождей стали восстанавливать империю чуть ли не «по полной программе» — а заодно пополнять податное население миллионами мигрантов, чтобы навсегда искоренить любые надежды на русскую государственность. Не зря же Владимир Путин принялся так жалобно щебетать, что «Россия — это не только для русских».
Подытоживая, скажу: мысль о русском национализме и о русском национальном государстве — как и об украинском, и о чеченском или татарском — сегодня более чем своевременна. Со времен Василия Ключевского идут елейные разговоры о колонизации Россией самой себя — и это одна из самых лживых дискурсов в нашей истории (В. Ключевский. Курс русской истории // Сочинения. Москва: Мысль, 1987, т. 1, с. 50).
Русский народ, как любые другие народы Европы, имеет право на национальное государство — неслучайно Владимир Путин уничтожил объединения русских националистов задолго до того, как начал гонения на российских либералов: для него, как для имперца, а не патриота, их взгляды были и остаются источником огромной угрозы. Россия, сократив территорию, не утратила безумной имперской сложности — в ней, как и в Советском Союзе, по-прежнему сочетаются преимущественно русская метрополия, поселенческие колонии Сибири и Дальнего Востока и завоеванные территории Северного Кавказа, где доля русских в общем населении сопоставима с долей французов в населении колониального Индокитая.
Пока эта система существует, она не будет безопасной для мира. Пережившие своё время империи опаснее национальных государств — русские националисты куда лучше договорились бы с украинскими, татарскими или башкирскими, чем московские имперцы. Поэтому русского национализма в их — такой особенной — «природе» и не существует…
Владислав Иноземцев
доктор экономических наук, профессор, директор Центра исследований постиндустриального общества (Москва)