Cитуация вокруг Ирака, различные аспекты ее, вызывают повышенный интерес экспертов и широкой общественности. Возникают вопросы о роли и возможностях Русской православной церкви в продвижении государственных интересов России в Ираке, на Ближнем Востоке, о видимой пассивности Московского патриархата и о том, дали и дадут ли церкви «отмашку» на такую деятельность Кремль и МИД России?
. Дело в том, что в последние годы сферы внешней, международной деятельности государства Российского и Русской православной церкви четко разделены, они разновекторны, и предполагают взаимное невмешательство в эти сферы Кремля и Смоленской площади, с одной стороны и Свято-Данилова монастыря – с другой. «Дипломатия» церкви касается исключительно религиозных вопросов, в которых ей государством дан полный «карт-бланш».
Такое положение вещей во многом объясняется личностью нынешнего предстоятеля РПЦ (МП). Cтав в феврале 2009 года патриархом, после кончины своего предшественника Алексия II, Кирилл ( в миру- Владимир Гундяев) показал себя как ортодокс в вопросах вероучения, и активный адепт всестороннего повышения влияния православной церкви во всех сферах жизни страны и государства. Известно, что нынешний патриарх, перефразируя Маяковского «делает жизнь свою» с другого патриарха – предстоятеля русской церкви в XVII столетии Никона (Никиты Минова), который, кстати, как и нынешний патриарх был мордвином по происхождению. Никон запомнился в истории не только расколом русской церкви на «православных-никониан» и «старообрядцев», но и активным противостоянием с светской властью в лице тогдашнего царя Алексея Михайловича за первенство. Именно Никону принадлежит тезис «патриарх-Солнце, царь и великий князь всея Руси-Луна», то есть предстоятель излучает Божественный свет, а царю-батюшке остается лишь его отражать, что недвусмысленно намекает на первенство духовной власти над мирской. Патриарх Кирилл не пошел на столь смелые шаги, однако именно с его возведением на патриаршество в церковных кулуарах все более открыто заговорили о том, что православие должно стать общенациональной идеологией в России, а церковь активно высказывать свое мнение ( читай – оказывать свое влияние) на внутреннюю и внешнюю политику. Под это, по инициативе опять все того же Кирилла была создана такая организация как Всемирный русский народный собор, объединивший священнослужителей, политических и общественных деятелей «национал-православной» ориентации. Первоначально, Кремль, вроде даже и поддерживал эту тенденцию, но потом, взвесив все «за» и «против» все же решил соблюдать в отношениях с любой религией и церковью определенную дистанцию. Все-таки у нас по конституции светское, многонациональное и многорелигиозное государство, и явный приоритет какому-то одному исповеданию может серьезно нарушить нынешний общественно-политический баланс. Так, к концу второго десятилетия третьего тысячелетия Кремль и церковь пришли к нынешнему четкому разделению сфер деятельности на внутренней и международной арене.
Кроме того, многие действия российской «церковной дипломатии» в последнее время серьезно сузили ее возможности на международной арене, хотя именно Кирилл стал первым во многовековой истории русским патриархом встретившимся с папой Франциском в аэропорту Гаваны в 2016 году. Это связано, прежде всего с «украинским вопросом». Большая часть православных приходов в соседней стране принадлежала Украинской православной церкви, подчиняющейся Московскому Патриархату. До недавних времен вообще большая часть общин РПЦ (МП) находилось в Украине. Однако с ростом «москвобежных» тенденций в соседнем государстве встал вопрос о переходе под владычество от Московского к Константинопольскому патриарху. Последний дал на это свое согласие. Надо сказать, что в отличие от католической церкви, в организационно-правовом отношении единой во всем мире под главенством папы , мировое православие состоит из 14 национальных православных церквей. Константинопольский патриарх считается наиболее авторитетным духовно, однако он не обладает реальной властью над национальными церквами, являясь как король в государствах эпохи феодальной раздробленности «первым среди равных». Согласие Константинополя взять под свою руку украинскую церковь привело к разрыву отношений «церковных» Константинополя и Москвы, и как следствие разрыв «сестринских» отношений Московского патриархата со многими другими православными церквами в том числе и на Ближнем Востоке. Кроме того, неформальным «патроном» Константинопольского патриархата является президент Эрдоган и любая активность патриархата Московского в ближневосточном регионе может задеть тонкие струны и в российско-турецких межгосударственных отношениях. А позиция Анкары по Украине и Крыму хорошо известна – она на стороне Киева.
Кроме того, к кому и в каком качестве направится в Ирак патриарх Кирилл. Франциск прибыл в эту страну не только как глава субъекта международного права – государства Ватикан, но и как душпастырь более чем 200 тыс. ассирийцев-католиков восточного («халдейского») обряда, играющих свою роль в религиозной и социальной структуре Ирака. Паствы же Русской православной церкви (за исключением сотрудников посольства и работающих там российских специалистов) в Ираке просто нет. Да есть еще одна ассирийская церковь именующая себя «Православной церковью Востока». Но пусть название не вводит в заблуждение. «Православными» именуют себя также некоторые т.н. «древневосточные» церкви, которые в своих основных догматах расходятся, в частности, с русским православием, и даже считаются «еретическими». Где могла бы сыграть свою «дипломатическую» роль РПЦ – так это в Сирии-Ливане. Здесь существует двухмиллионная Антиохийская православная церковь, единая по вероучению с русской церковью, сохранившая с ней, несмотря на все описанные выше события «сестринские» отношения. Кроме того, именно России в течение последних четырех столетий принадлежит ключевая роль в поддержке православия в Сирии и Палестине и поэтому, религиозное влияние Москвы здесь, не сравнить с ситуацией в Ираке.
Что касается одного из ключевых для сегодняшнего Ближнего Востока курдского вопроса, то здесь религиозное влияние РПЦ находится на нулевой отметке. Известны единичные случаи перехода курдов в католичество, православие другие «исторические» церкви. И наряду с переходом в эти религии они меняли и национальную идентичность (курды-евангельские христиане протестанты, обращенные западными миссионерами в новейшее время-исключение). В количественном отношении христианизированные курды значимой величины собой не представляют.
Так что приоритет на иракском направлении для Москвы- безусловно у государственной дипломатии. Как она справится со своими задачами-дай, как говорится,Бог.
Валерий Емельянов ИАЦ «Время и мир» .