Известно, что многие курдские женщины, особенно в диаспоре, ведут себя достаточно свободно и раскрепощенно, что часто вызывает совершенно определенную реакцию лиц, связанных с традиционной ближневосточной культурой. Однако это же обстоятельство способствуют тому, что многие из таких курдянок становятся общественными деятелями не только узконационального, но и международного масштаба. Один из таких примеров – личность германо-курдской правозащитницы и мусульманской феминистки Сейран Атеш.
Сейран Атеш родилась в Стамбуле (Турция) , ее отец – курд, мать – турчанка. Когда Сейран было шесть лет ее семья переехала в Западный Берлин ( в те годы бывшем территорией с особым статусом, своего рода «капиталистическим» анклавом, окруженном «социалистической» страной ГДР) на волне экономической миграции из Турции. Сейран быстро освоила язык, преуспевала в школьных науках. Но при этом, по ее собственным словам, чувствовала себя очень подавлено из-за патриархальных порядков, царивших в ее семье и турецкой общине. Она ушла из дома в возрасте 17 лет, чтобы избежать брака «по сговору», и изучала юриспруденцию в Свободном университете Берлина, сочетая учебу с работой в женском центре города.
Во время работы в женском центре в 1984 году она была ранена в шею турецким националистом (“его точные мотивы неясны” даже поколение спустя, согласно “Нью-Йорк таймс”). Клиентка, которую она консультировала, была убита нападавшим, и Атеш после своего длительного выздоровления решила еще больше посвятить себя оказанию помощи женщинам турецкого происхождения в достижении их прав в Германии. Она занимается юридической практикой с 1997 года, специализируясь на уголовном и семейном праве.
Ее взгляды, крайне критичные по отношению к мусульманскому обществу иммигрантов, которое зачастую более консервативно, чем его аналог в Турции, подвергли и часто подвергают ее риску.[Ее книга на немецком языке «Исламу нужна сексуальная революция» была запланирована к публикации в Германии в 2009 году. В интервью Национальному общественному радио в январе 2008 года Атеш заявила, что она скрывается и не будет публично работать от имени мусульманских женщин (в том числе в суде) из-за угроз в ее адрес. Так однажды на нее и ее клиентку напал муж последней в здании немецкого суда на глазах у многих присутствующих, которые ничего не сделали, чтобы помочь женщинам.
В 2017 году Атеш, в Берлине, открыла мечеть Ибн Рушд-Гете, расположенную в здании лютеранской церкви. Это единственная либеральная мечеть в Германии, то есть та, где мужчины и женщины молятся вместе, и женщины могут взять на себя роль имама, ведущего молитву. В традиционном исламе разделение женщин и мужчин на намазе обусловлено достаточно банальными причинами, а именно, тем, чтобы представителей одного пола не смущали колыхающие в ходе молитвы прелести пола другого. Так же, в принципе, и в традиционном исламе возможно, чтобы женщина вставала на молитву имамом, но, как правило только в тех случаях, если весь джамаат ( молитвенноесобрание0 состоит из женщин. Но ортодоксия есть ортодоксия и турецкое религиозное управление («диянет»), египетский совет фетв при университете Аль-Азхар ( самый авторитетный богословский центр суннитско-мусульманского мира) осудили ее проект, после чего экстремисты угрожали феминистке смертью. Кроме того, фетва осуждала и отрицала все нынешние и будущие инициативы подобного рода среди мусульман. Однако мечеть Ибн-Рошд-Гете действует в Берлине и поныне.
По словам Атеш, многие либеральные мусульмане стараются не «светится» в публичном пространстве из-за угроз их жизням.
В мае 2018 года Сейран Атеш стала послом зарегистрированной ассоциации intaktiv e.V., которая выступает против обрезания детей мужского пола. Она является членом консультативного совета Института светского права.
Документальный фильм 2021 года “Сейран Атеш: секс, революция и ислам” рассказывает о ее жизни как феминистки, юриста и основательницы мечети. Фильм прошел отбор на 24 кинофестиваля по всему миру и получил в основном положительные отзывы.
В 2005 году она была номинирована на Нобелевскую премию мира в рамках проекта «1000 женщин-миротворцев».
В марте 2007 года правозащитница была награждена премией Свободного университета Берлина, который когда-то закончила за защиту прав человека. В октябре 2019 года Атеш получила премию Университета Осло в области прав человека.
По возможности в нашей «портртетной» серии о знаменитых курдах, особенно, если речь идет о ныне здравствующих лицах, мы стараемся найти источники, в которых наш «герой» или «героиня» выступают, что называется от первого лица. Ведь это дает возможность понять и почувствовать личность, о которой идет речь, лучше всяких описаний от лица третьего. С Сейран Атеш, в этом смысле, нам повезло. Как приложение к биографическому очерку публикуем ее интервью, данное в 2009 году германскому журналу «Шпигель» в рамках Франкфуртской международной книжной выставки-ярмарки, где Сейран Атеш представила собственную книгу «Ислам нуждается в сексуальной революции»
ШПИГЕЛЬ: Г-жа Атеш, в вашей скандальной новой книге вы призываете к сексуальной революции в исламском мире.
Атеш: Вы не представляете, насколько это необходимо.
Но что именно вы подразумеваете под сексуальной революцией?
Мое использование этого термина основано на Вильгельме Райхе и его книге о сексуальной революции. Я считаю, что исламский мир должен бороться с последствиями жесткой сексуальной морали, подобно тому, как, по его описанию, Советский Союз справлялся со своими собственными обстоятельствами. Она должна идти по пути перемен, как и любая тоталитарная система, если она хочет стать демократическим обществом. Часть процесса заключается в том, что сексуальность должна быть признана чем-то, что каждый индивид определяет для себя сам. Такие институты, как моральная и религиозная полиция, должны быть упразднены. Люди, занимающиеся сексом до брака, не могут быть наказаны или подвергнуты остракизму со стороны общества. Родители должны столкнуться с вопросом, почему они не позволяют своей 16-летней дочери заводить парня, в то время как их сыновья могут хвастаться тем, сколько у них подружек. Половое воспитание должно преподаваться в классе. Родители не должны этого делать, но они должны принять это, когда это делают школы. Молодые и пожилые люди, которые уже ведут самостоятельную сексуальную жизнь в исламском мире, должны быть более уверенными в себе и делать так, чтобы их голоса были услышаны.
Где вы видите признаки того, что пришло время для такого развития событий?
Многие молодые люди занимаются сексом до брака, и многие даже не очень верят в институт брака. Просто посмотрите на этих молодых людей. Они сгорают от страсти. У них такая жажда жизни, и все же они такие заторможенные. Люди на Ближнем Востоке – поэты, пишущие стихи с утра до ночи, и о чем они пишут стихи? О желании. Это делает маленький мальчик на улице, то же самое делают строитель и ученый. Все они пишут стихи на одну и ту же тему, тему, которая подавляется больше, чем что-либо другое.
Вы упоминаете людей на Ближнем Востоке, но мусульмане есть во всем мире. Крупнейшей исламской страной в мире является Индонезия, азиатская страна. На самом деле, невозможно относиться к мусульманам как к единой группе.
Я думаю, что это возможно. Между мусульманами мира существует прочная культурная связь: религия. Я нахожу, что это замечательная религия, но культурная интерпретация этой религии привела к сексуальным репрессиям. Не так давно на Западе все было не так уж и по-другому. Но я не хочу выносить обобщающее суждение и относиться ко всем немцам и мусульманам одинаково.
Также трудно судить о сообществе, которое может быть не таким уж однородным. Тило Саррацин, член правления Бундесбанка (центрального банка Германии), недавно попал под огонь критики, когда пожаловался на немецких мусульман, особенно в Берлине. Был ли он прав? ( Речь идет о скандальной книге этого общественного деятеля, кстати, члена «левой» социал-демократической партии «Германия самоликвидируется», в которой Саррацин утверждал, что из-за высокой рождаемости у турок и мусульман в целом, этническое лицо Германии изменится- Авт).
Я считаю, что замечания г-на Саррацина были точными и правильными. У нас есть серьезные проблемы в нашем мультикультурном обществе, и г-н Саррацин не первый, кто поднял их.
Другими словами, он был полностью прав?
Нет, все гораздо сложнее. Г-н Саррацин – немец, и когда высокопоставленный немец публично ссылается на турок, у которых нет «продуктивной функции», существует большая вероятность неправильного толкования. Я знаю турок на улице, которые говорят подобные вещи, но им это позволено. Г-н Сарразин не является – независимо от того, насколько хороша была остальная часть его статьи, и независимо от того, действительно ли все, кто так расстроен этим сейчас, прочитали ее. Но мы, мусульмане, должны вести эти дискуссии, потому что они касаются нас.
Хорошо, тогда расскажите нам, о своем жизненном опыте. Вы были одной из тех якобы типичных девушек, которые жили со своими родителями в Берлине и которых держали подальше от соблазнов любви.
Секс в моей семье не обсуждался. И были приняты меры к тому, чтобы я как можно меньше общалась с мальчиками. Естественно, мне не разрешалось заводить парня. Ничего из этого на самом деле не было сказано. Они не сели и не сказали: Дорогая дочь, ты девушка, и именно поэтому у тебя не может быть парня, потому что мы не хотим, чтобы ты спала с мужчиной до брака. Или: Дорогая дочь, у тебя есть девственная плева, и мы должны убедиться, что эта девственная плева останется нетронутой до твоей свадьбы. Вся система спроектирована таким образом, чтобы каждому давались негласные инструкции о том, что делать – или, скорее, чего не делать.
Почему девственная плева так важна?
Потому что это был капитал, капитал у меня между ног.
Как мусульманским родителям удается обеспечивать это послушание, которое вы описываете? Многие немецкие родители даже не могут заставить своих детей отнести тарелки со стола в посудомоечную машину.
Немецкие родители забыли, насколько они могут полагаться на привязанность своих детей. Дети преданны. С момента своего рождения они превращаются в систему, от которой хотят признания, любви и признания. Многие немецкие турки сильно изолируют себя от окружающего мира. Это тоже создает чувство общности.
Тем не менее, в своей книге вы описываете мир, который внутренне разделен несколькими способами. Вы утверждаете, что существует двойной стандарт, несоответствие между фасадом и внутренней жизнью.
Да, я так это вижу. Я проводила интервью для своей книги. Многие молодые люди, у которых я брал интервью, жаловались, что они могут заниматься только анальным сексом из-за девственной плевы. Родители подозревают и знают об этом, и все же они не освобождают своих детей от своих абсурдных требований. Если это не двойной стандарт, то что же это такое?
В фильме немецко-турецкого режиссера Фатиха Акина “У стены” есть сцена, в которой двое турецких мужчин сидят там и играют в настольную игру. Один из них говорит: Может, нам пойти в публичный дом? Другой говорит: У тебя что, нет своих женщин, которых можно трахнуть? Затем первый мужчина разбивает бутылку, подносит ее к горлу второго мужчины и говорит: Никогда больше не упоминай слово “трахаться”, когда говоришь о наших женщинах. Как вы думаете, это реалистичная сцена?
Да. Мужчины в кафе рассказывают о своих сексуальных похождениях, но никогда о тех, что случаются с их собственными женами. Жена священна. Супружеские пары говорили мне, что сексуальность в браке была более или менее сведена к формальному акту.
Почему вы считаете, что это отличается от многих браков в других культурах?
Это не обязательно должно быть по-другому, но суть совершенно в другом. Многие мусульмане даже не позволяют себе задумываться о том, что именно означает сексуальность в их браке. Просто принято считать, что мужчины развлекаются в борделях.
Немецкие мужья тоже часто посещают публичные дома.
Но они, конечно, не придают такого значения тому, чтобы сообщать об этом своим женам. Турецкие мужчины, которые часто посещают публичные дома, не обязательно обсуждают это напрямую со своими женами, но часто совершенно ясно, что это так, и что женщины должны это молча принять.
Эта скрытая страсть, которую вы описываете, – если вы думаете, что она такая сильная, почему она не преобладает над религией?
Консервативные силы обладают большой политической властью в исламском мире. Они обладают властью и контролируют половину населения, а именно женщин. Они сеют страх и применяют насилие. Наложение табу на сексуальность позволяет им изолировать себя от Запада, который, конечно же, является монстром и виноват во всех плохих вещах в этом мире. Они говорят, что наша религия помогает уберечь нас от захвата Западом. Мы – лучшие, подлинные. Такой менталитет не позволяет даже упоминать о собственной неудаче.
Является ли Запад действительным образцом для подражания в сексуальной революции?
Я просто хочу указать на естественный путь к свободе. Все люди хотят быть свободными. Это не то, что изобрел Запад.
Как вы относитесь к обращению с порнографией и насилием на Западе?
На Западе мы достигли самоопределяющейся сексуальности, которую я хотел бы видеть в остальном мире. Конечно, всегда есть эксцессы: детская порнография, проституция как услуга по фиксированной ставке, сексуальность, которая происходит слишком рано и лишена эмоций. Я не говорю, что на Западе все работает идеально. Я верю, что мы, мусульмане, также можем отражать Запад, и что мы все можем спросить себя, что пошло хорошо, что пошло не так и почему.
Вы утверждаете, что из-за того, что многие дети-мусульмане якобы боятся бросать вызов авторитету дома, они с большей вероятностью охарактеризуют немецких учителей-женщин как шлюх.
Так много снисхождения и так мало признания, любви, привязанности и поощрения со стороны детей. В какой-то момент им приходится выплескивать свой гнев.
У Мухаммеда была дюжина жен. Является ли он образцом для подражания?
Когда арабскому мужчине нужно оправдание того, что у него несколько жен, он говорит: То же самое было и у Мухаммеда.
У христиан нет такого оправдания.
Нет, но это позор, что христиане поклоняются такому асексуальному мужчине. Мусульмане в этом отношении находятся в лучшем положении, но эта потребность мужчины иметь несколько женщин, узаконенная Мухаммедом, привела к скрытой и крайней сексуализации ислама.
Вы призываете к революции, но разве это не отнимает много времени?
Посмотрите на студенческие восстания здесь, в Германии. Что-то произошло, и внезапно молодые люди вышли на улицы. То же самое мы видели в Иране после выборов: молодые люди были готовы протестовать. Теперь у нас есть единственная возможность довести дело до точки кипения, используя все имеющиеся в нашем распоряжении демократические и политические средства.
Но есть одна вещь, которую вы не можете изменить: отсутствие синхронизации «одновременности» между Западом и частями исламских обществ с точки зрения культурного развития.
Вот в чем наша большая проблема: принятие этого отсутствия одновременности в религии и культуре. Если бы мы могли хотя бы признать его существование. В университетах Турции они продвинулись намного дальше, чем главные герои дебатов об интеграции здесь, в Германии.
Что вас беспокоит в этом?
Особенно здесь, в Германии, существуют некоторые очень глубокие архаичные представления о себе – в том числе среди левых немецких феминисток – немок, которые ведут себя как старшие сестры. Это очень высокомерно. Эти женщины выступают против католической церкви и ее жесткой сексуальной морали, но они настаивают на том, чтобы мы терпимо относились к турецким женщинам, носящим платок, потому что они считают, что это позволяет женщинам сохранять свою культуру. Но, насколько я понимаю, этот головной платок – не что иное, как выражение угнетения и подавления, а также того факта, что мужчины предпочли бы скрыть женщин.
Вы верите в Бога?
Я верю в Бога.
Вы держите пост в месяц Рамадан ?
Нет.
Вы молитесь пять раз в день?
Я молюсь, но не пять раз в день.
Вы ходите в мечеть?
Я не хожу в мечеть, потому что нет мечетей, которые мне нравятся. Одна из моих последних идей – создать свободную, прогрессивную мечеть.
С женщиной-имамом?
Точно, с имамом-женщиной и равным доступом ко всем частям мечети для мужчин и женщин. Необходимо положить конец присутствию консервативных мусульман, которые хотят приберечь ислам для определенной группы. Мы, либеральные мусульмане, не хотим разделения между шиитами, суннитами и алавитами. Мы хотим совместно участвовать в современной интерпретации ислама.
Как ваш Бог относится к сексу?
Атес: Мой Бог очень откровенен в вопросах секса, создав меня человеком, для которого это важно. Конечно, моя убежденность в том, что Бог существует, также основана на личном опыте. Когда мне был 21 год, в третьем семестре изучения права, в меня стреляли в консультационном центре для женщин из Турции. Я потеряла много крови и была на грани смерти. Это было так, как если бы я вела диалог с высшей силой, и мне дали возможность решить, хочу ли я покинуть этот мир или вернуться в него. Я никогда не рассматривала религию исключительно как нечто негативное.
Тем не менее, вы прошли долгий путь от того, что когда-то влияло на вас. Ваша новая книга была почти озаглавлена: “Я буду трахаться с кем захочу”. Знали ли ваши родители об этом?
Нет, и теперь я очень рада, что издательство вмешалось, потому что моя книга абсолютно серьезна. «Я буду трахаться с кем захочу» – такова была фраза Хатун Сюрючу, турецкой девушки из Берлина, сказанная своему брату перед тем, как он убил ее, и именно так мне пришла в голову идея использовать ее в качестве своего названия. Мои родители, кстати, прошли долгий путь. Они уважают мою сегодняшнюю жизнь, даже тот факт, что я мать-одиночка. Они любят своего внука. Мой отец теперь говорит, что не может представить себе турка, который мог бы терпеть меня. Он понимает, чего я добился. Однажды я сказала своему отцу: Знаешь, завести ребенка и хотеть мужчину, похоже, не работает, так что, может быть, в конце концов я окажусь с женщиной. Он сказал: Ты знаешь, я сам думал о том же самом.
Как ваши родители смогли зайти так далеко?
Из любви ко мне. И потому, что они не отказались принять влияние Запада и современного мира. Мои родители были крестьянами, почти не имевшими образования. Они приехали в Германию, чтобы предложить своим детям будущее и улучшить свое собственное экономическое положение. Поначалу потребности их детей не играли никакой роли в том, как нас воспитывали. Но моя мать научилась читать и писать в 50 лет. С тех пор они вернулись в Турцию, где сейчас живут в доме с садом и видом на море. У них 13 внуков. И они позволяют нам, их пятерым детям, жить так, как нам заблагорассудится. Они гордятся тем, что у всех нас есть профессия. Мечты моих родителей сбылись, потому что они были готовы расти и изменяться.
ШПИГЕЛЬ: Г-жа Атес, мы благодарим Вас за это интервью.
Интервью взяли Сюзанна Брейер и Хайнрих Бродер
Der Spigiel
Подготовил Валерий Емельянов ИАЦ «Время и мир»,